«Музыка помогает человеку чувствовать». Интервью Бережной С.В., заслуженной артистки России, генерального директора Северо-Кавказской государственной филармонии им. В.И. Сафонова

Для этого интервью Светлана Бережная выкроила в своём плотном графике небольшой промежуток времени в перерыве между репетицией и концертом.

На вопросы директора «НИА-Кавказ» отвечает она и её гость, лауреат международных конкурсов, скрипач Пётр Никифорофф (Швейцария)

В чём заключается специфика «курортной» публики и как она учитывается Вами при формировании репертуара?

«Прежде всего мы понимаем, что это - адресная публика, приезжающая на курорт, как правило, в одно и то же время. Если у человека отпуск обычно, допустим, в апреле, то в следующем апреле мы должны его ждать. Это уж поверьте моему опыту. Поэтому, учитывая, что публика у нас практически постоянная, мы строим репертуарную политику таким образом, чтобы не повторять одно сочинение чаще, чем раз в два года. У нас очень сложная задача: мы должны и воспитывать публику, и предлагать ей разнообразный репертуар, и всякий раз готовить для неё какую-то вкусную конфету в программе. Поэтому если мы предлагаем ей, допустим, Шнитке или Шёнберга, то рядом мы обязательно поставим того же, например, Моцарта или кого-то ещё, кто привлечёт публику и заставит её слушать на контрасте сложное с простым, популярное - с малоизвестным, модерновое - с классикой. Задача филармонии сегодня заключается в том, чтобы не просто заниматься просветительской деятельностью, а обязательно давать публике возможность почувствовать себя уважаемой. И ещё один компонент в работе филармонии я считаю очень важным - это само посещение концерта. Оно должно быть обязательно торжественным, праздничным и, я бы сказала, престижным. У нас существует определённого рода дресс-код для зрителей и слушателей, то есть у нас нельзя, как, допустим, на морском курорте, прийти на концерт в шортах и шлёпанцах. Курорт, подобный нашему, диктует некую элитарность отношений. Мы уважаем публику и в тоже время заставляем её уважать сцену».

У Вас обширная программа, много постоянно действующих творческих коллективов. Как решается «кадровый» вопрос? Как Вам удается привлекать музыкантов и, самое главное, удерживать и мотивировать их к творчеству?

«Это очень сложный вопрос. Попасть на работу к нам непросто, нужно пройти сложный конкурс. Вот в конце мая - начале июня к нам поедут прослушиваться молодые музыканты, из которых мы выберем лучших. Сюда едут и из столичных консерваторий. Я сама отбираю кандидатуры, очень часто езжу в Москву и Санкт-Петербург для того, чтобы послушать выпускников. Я поддерживаю отношения с ректорами консерваторий. Они также заинтересованы в том, чтобы мы брали на работу их специалистов. Они выпускают свой продукт, мы должны выпустить свой. Для того чтобы привлечь сюда человека, нужно его работу сделать хорошо оплачиваемой, интересной, молодой человек должен иметь возможность расти и понимать, что о нём заботятся. Заботятся не только о том, чтобы он здесь и сейчас жил достойно, а, в первую очередь, о том, чтобы его творческий рост позволил ему дальше делать карьеру».

То есть, предполагается, что молодые музыканты рассматривают работу у вас как трамплин для дальнейшего творческого роста?

«Безусловно и я этому спокойно отношусь. Это нормально, потому что отработав здесь четыре года молодой человек в рамках своей самореализации даёт нам свежую кровь, передаёт свою энергетику нашей публике. Когда он учится играть в ансамбле, он привносит в него новизну своей мысли, свежесть своих эмоций. С другой стороны, конечно сложно для молодого человека, который только что со студенческой скамьи, сразу заставить себя играть так, как нам нужно. Для этого у нас существует аттестационная комиссия, которая помогает ему в этом».

Здесь к разговору подключается Пётр Никифорофф.

«Вопрос адаптации молодого музыканта в коллективе очень сложный. За последние десять лет уровень исполнительского мастерства в мире безумно вырос. Для того, чтобы попасть в оркестр, допустим где-нибудь в Европе, нужно предварительно выиграть международный конкурс. То есть чтобы только получить приглашение на конкурс для работы в оркестре нужно уже быть лауреатом какого-нибудь конкурса. И там будет проходить конкурс уже между лауреатами. Раньше такого не было. В оркестрах очень часто играют солисты, которые замечательно умеют играть камерную музыку, потому что материал музыкальный насколько уникален, что элемент виртуозности очень важен. И его исполнение должно быть лёгким, слушатель не должен видеть его усилий, потому что на первом месте – музыка. В Швейцарии в оркестрах делают так: каждый солист имеет возможность раз в неделю менять диспозицию. Это делается для того, чтобы каждый музыкант имел возможность регулярно играть на первом пульте. Чтобы не доводить до ситуации, когда человеку начинает становится неинтересно играть».

«Чем дальше от дирижёра, тем менее ответственным считается положение музыканта. Эти тонкости очень важны в нашем деле», - дополняет гостя Светлана Владимировна.

«Но тот человек, который вчера играл на первом пульте, а сегодня играет на четвертом, он еще остался в том настроении, с полученным вчера зарядом», - закончил мысль Пётр.

Музыка сегодня. Можно ли сказать, что сейчас она, как песня, «строить и жить помогает»? Не вытеснил ли из современной музыки ритм мелодию?

«Начнём с последнего. Это некое упрощение музыкантского существования в мире, кто что вытеснил. Что первично - ритм или мелодия? Никто не ответит на этот вопрос. Стал человека сначала петь, а потом играть на барабане или наоборот? Сегодня существует серийная музыка, существует поп-музыка, рок- музыка, классика. Самое главное, что есть выбор как у музыканта, так и у публики. Ты вправе выбирать, чего ты ждешь от музыки: то ли хочешь подвергнуть её интеллектуальному анализу, то ли ты хочешь, чтобы она постучалась в твое сердце и ты, образно выражаясь, омыл ею свою душу. После падения железного занавеса мы вольны слушать и играть любую музыку. Музыканты сегодня находятся в лучших условиях. чем раньше. Слушая сегодня великих Ойстраха, Рихтера, Гилельса мы получаем величайшее наслаждение, но вместе с тем видим, в чём они были зажаты. И мы задаем себе вопрос, а каких бы ещё больших высот они достигли, будь у них наша свобода.

Относительно первой части вопроса. Музыка помогает не строить и жить, это не самое главная её задача. Она помогает человеку чувствовать. И присутствие большого количества публики на концертах говорит о том, что с этой задачей она продолжает справляться».

Вы входите в пятёрку лучших органистов России. Поговорим об органной музыке и органе. Орган появился в храме, и раньше органная музыка ассоциировала с музыкой духовной, была частью католической службы. Органная музыка соответствует русской культурной традиции? И современной культуре вообще?

«Я вас удивлю, но на Руси орган появился ещё в VI веке. Это были маленькие органы и называли их «варганы». Отсюда образовалось слово «варганить», выражение «сварганить что-нибудь». Это был небольшой инструмент, позволить себе его могли люди достаточно богатые. И первый орган появился не в церкви. Прародителями органа были огромные пустотелые каменные львы, которые стояли при входе во дворец египетского фараона и издавали рык при торжественном входе гостя. А издавали они его благодаря мехам. Затем появилась идея придать этому звуку высотность. Тогда уже была известна флейта Пана (Фле́йта Па́на (панфле́йта) — класс деревянных духовых инструментов, многоствольная флейта, состоящая из нескольких (2 и больше) пустотелых трубок различной длины. Нижние торцы трубок закрыты, верхние — открыты. Примечание редакции). Соединили такого льва и флейту Пану - и появился орган. Но если говорить о сакральности органа, то конечно - это божественный инструмент. И католическая, и протестантская и григорианская службы без органа немыслимы. На сегодняшний день орган перешагнул порог собора и вышел в концертные залы. И Россия сейчас стала очень серьёзной концертной органной державой, более активной концертной органной деятельности чем в России нет ни в Европе, ни в Америке. Там публика насыщается на христианской службе, сопровождаемой органом, и её очень трудно вечером пригласить на концерт. Она считает, что всё уже услышала. А российская публика очень стремиться прийти на концерт для того, чтобы погрузиться в духовное состояние, и для того, чтобы познать концертные возможности инструмента. Мало того, именно в России рождается содружество этого инструмента с другими инструментами. Вот почему мы с Петром создали дуэт «Свет камня», который считается эксклюзивным содружеством тембров. Сейчас у нас очень большой тур и мы стараемся как можно больше музыки показать в этом сочетании. В других странах гораздо сложнее сделать популярным наш дуэтный жанр. Скажем так, публика там не готова».

Здесь Пётр Никифорофф уточняет: «Пока не готова. Но уже когда мы выступали в Швейцарии, в Итальянской её части, на наш концерт в огромном соборе пришло много людей. И по окончании выступления они приветствовали нас стоя».

«Тот репертуар, который мы им предложили…»

«Он великолепен не только своей технической формой, но и музыкальной. Оказалось, что это содружество, этот союз тандем скрипки и органа, даёт бесконечные возможности для формирования репертуара».

Орган – это женский инструмент? Почему не фортепиано, скрипка, арфа? Ведь органиста даже не видит публика во время его выступления.

«Я вам скажу, что на скрипке я играла первые четыре года. Совмещала с игрой на фортепиано. Мои родители - музыканты и они дали определенное направление моей мысли. Для меня важным является не внешний эффект, хотя любая женщина, которая выходит на сцену, хочет эффектно выглядеть. И даже когда мы играем где-то на балконе, где-то далеко, к нам всё равно потом приходит публика, или мы выходим к ней, и ты привыкаешь держать лицо. Я выбрала орган отнюдь не потому, что услышав его звук тут же в него влюбилась. Отнюдь. На самом деле, я выбрала его, когда увидела возможности этого инструмента как многоликого оркестра, которым ты единовременно можешь не просто руководить, а ты сама можешь играть. Ты получаешь возможность не только интерпретировать произведение, ты переосмысливаешь полностью сочинение, которое тебе попадает в руки, и ты становишься соавтором композитора. Вот это в органе основополагающее, а отнюдь не то, что в нём три, пять или семь мануалов. Вот все спрашивают, что, наверное, трудно играть ногами? Трудно сердцем играть, жить трудно, думать. Сложно оставаться женщиной, очень сложно, когда играешь на физически трудном инструменте. Но не это самое главное. Самое главное - что у тебя в руках. Когда я села за орган, я поняла, что у меня в руках волшебная палочка. Орган, филармония, оркестр - это абсолютно равновеликие величины. Под моим руководством работают пятьсот человек и я о каждом должна думать. Каждый человек для меня - это регистр органа. Я каждый раз думаю, как сопоставить эти тембры, чтобы получился прекрасный звук».

Вы активно работающий исполнитель, но Вы ещё и топ-менеджер. Как-то выступая на телевидении Геннадий Хазанов поведал зрителям, что на его вопрос о том, вы за демократию или диктатуру в искусстве, Юрий Григорович ответил: «Я - за тиранию». Разделяете ли Вы эту точку зрения или придерживаетесь другого стиля в руководстве творческими работниками?

«К слову, я дружу и с тем, и с другим, я имею в виду и Хазанова и Григоровича. Я могу сказать, что почти соглашусь с этим мнением, потому что музыка и демократия - две вещи несовместные. Впрочем, как и любое творчество. Музыка – это абсолютный диктат, диктат эпохи, стиля, технической базы, инструментальной базы. То есть нам вначале диктует условия прошлое, чтобы мы могли диктовать условия будущему».

С этой точкой зрения согласен и Пётр Никифорофф. «Каждый композитор своим произведением как бы издаёт приказ, указ. Если какой-то пунктик этого указа не выполнишь, то это равносильно дилетантству. Если у каждого в оркестре будет свое мнение и он будет играть в соответствии с ним, это будет просто манная каша. Дело в том, что каждый дирижёр и каждый исполнитель берут на себя всю ответственность и привлекают весь свой опыт для того, чтобы наконец то в момент исполнения показать своё видение, например, Моцарта. И это базируется не только на том, что они почувствовали исключительно в данный момент. За этим стоят годы обучения, труда. Мне пришлось ехать в Моцартеум, в Зальцбург, чтобы понять Моцарта. Это очень серьезно, это как научиться говорить без акцента на иностранном языке. А если каждый человек в оркестре будет волен соглашаться или нет, например, с позицией дирижёра, не получится общего понимания исполняемого произведения».

То есть приходя в оркестр ты должен понимать, что твое место, например, это третья скрипка и ты играешь так как сегодня решает дирижёр?

«Он должен понимать, - продолжает Светлана Бережная, - что за пультом стоит диктатор, однозначно диктатор, который понимает, что над ним тоже есть диктаторы - это композитор, эпоха и стиль. Помимо этого, если в программе есть солист, то он тоже диктатор для того же дирижёра. Тут очень хитрые взаимосвязи. Момент интерпретации остается за солистом, дирижёр подстраивается под него и подстраивает оркестр.

Вообще-то я жутко не люблю применительно к себе формулировку «топ-менеджер». Директорство или менеджерство для меня – это хобби. Я музыкант …»

«Я назвал бы вас лидером и этим сказано всё, музыкантом – лидером», - высказывает свою точку зрения Пётр Никифорофф.

«Когда получилось так, что я стала сначала художественным руководителем, потом директором, очень многие мне задавали вопрос о том, как я научилась работать с документами, - продолжает свой ответ на вопрос Светлана Бережная. - Всё очень просто. Хороший музыкант всегда будет хорошим менеджером. Почему? Потому что к документу нужно относится как к музыкальному произведению. Ты его читаешь также, как ноты, как партитуру».

В наступающем курортном сезоне какие новшества ждут гостей Кавказских Минеральных Вод, какие «изюминки» будут подготовлены для публики?

«Мы сейчас в преддверии очень интересного проекта - это фестиваль «Отражение», который откроется летом, 2 июля. Мы представим музыку Моцарта и Шостаковича. Основное сочинение, которое будет звучать, это Реквием Моцарта. Мы очень серьезно к этому готовимся, потому что Моцарт – это всегда экзамен. Фестиваль называется «Отражение», потому что мы будем наблюдать отражение музыки Моцарта в музыке Шостаковича. Это очень сложный момент сопряжения стилей, композиторов, эпох. На фестивале прозвучит новая опера «Так поступают все», моцартовская комедия. Конечно зрители увидят и «Свадьбу Фигаро» и как преддверие этой истории россиниевского «Севильского цирюльника». Мы подготовим новые спектакли для детей, продолжится проект «Сказки старого Курзала», в рамках которого сказки с оркестром детям прочтут известные актёры театра и кино Сергей Чонишивли, Виктория Толстоганова, Татьяна Абрамова. Если говорить о камерной музыке, мы тоже готовим ряд премьер. И хор, и фолк-оркестр «Диво» и все остальные творческие коллективы готовятся к курортному сезону. Зрителям представят порядка 27 премьер. Пройдут два основных наших фестиваля, это «Сафоновский» летний, июльский, и «Бархатный сезон». В рамках последнего наша «бархатная» публика познакомится с очень интересным проектом – «Русская Швейцария». Сегодня мы позиционируем наш регион как «Русскую Швейцарию». Пётр руководит этим проектом, он соединяет два региона, потому что русский по происхождению и музыкант с европейским складом ума и связями. Он может себе позволить пригласить к нам самых лучших музыкантов, привести их сюда и показать наш регион».

Мы превысили первоначально отведённое для интервью время почти в два раза. Через несколько минут Пётр Никифорофф поднялся на сцену чтобы доставить своей виртуозной игрой наслаждение публике, собравшейся в одном из залов филармонии.